#Ильханиды #Культура_Ирана #Империя_Юань #Иран
БЕСПРЕЦЕДЕНТНОЕ ЭТНИЧЕСКОЕ СМЕШЕНИЕ
Война была лютой, но неслыханное дело: вскоре о ней забыли. Отцы
погибли, но дети жили счастливо, в империях процветающих, рискнем
сказать — чрезвычайно богатых, умиротворенных, справедливых,
терпимых, без должностных злоупотреблений, без поблажек в обход
закона, без взяток, где в лучшие моменты каждый мог думать что хотел,
поклоняться чему хотел, направляться куда хотел в полной безопас-
ности, где конфликты между разными улусами лишь слабо влияли
на жизнь народа, где могла процветать цивилизация, где персидский
вновь стал языком культуры и его понимали, говорят, до самого Китая.
Все наблюдатели единодушно восхищались достижениями империи,
большими городами, не только в «Катае», на сказочном Дальнем Вос-
токе, но и в Иране: «Тавриз Тебриз, — писал Марко Поло, — лучший
город в мире для торговли .... Он обходится его императору дороже,
чем королю Франции всё его королевство». Это был мир, очень неожиданный pax Mongolorum, который безудержно расхваливали, который оставил по себе столь же немеркнущую память, как pax Romana, и превратил ханов и основателя их династии в героев. Иранцы уподобляли своих иноземных правителей ахеменидским Великим царям, воспевали Олджайту как нового Александра. От них не отставала Европа. Она испытывала восхищение: «Он умер, — писал Марко Поло о Чингисхане, — и это весьма прискорбно, ведь он был человеком достойным и мудрым» (LXVIII); ему вторит Жуанвиль: «Его установления должны были держать народ в мире» (§ 478). Война и мир — и это было не самым ничтожным из последствий создания Монгольской империи — привели к необыкновенному смешению народов и сделали возможными путешествия с одного края Евразии на другой.
Как это делала война? Отдельные люди, как поэт Саади, бежали,
если имели возможность, чтобы избежать резни и нищеты; бежали
и семьи, как семья великого поэта и мистика Джалал-ад-дина Руми, ро-
дившегося в Балхе и укрывшегося в Конье, и целые племена, в том чис-
ле и то, которое станет османами. Многих переселяли: прежде всего
ремесленников, чьи дарования хотели использовать, а также целые
группы людей, например, тех немцев, которых поселили в Таласе,
в Средней Азии, и с которыми встретился Андре из Лонжюмо. В Ка-
ракоруме, столице Монголии, жили Гильом Буше, золотых дел мастер
из Парижа, и Пакетта, девушка из Меца, а которых рассказал Гильом
де Рубрук. В Западную Европу произошел массовый наплыв русских,
польских, венгерских беженцев.
В Юньнани, еще не китаизированной, жили бухарцы, прибывшие вместе с Саидом Аджали (которого назначили наместником провинции, потом министром финансов при Хубилае) и, возможно, ставшие предками китайских мусульман (дунган), — во всяком случае, так считают последние, как однажды сказал мне один из них, хотя они могут быть и потомками ста тысяч ремесленников, переселенных из Гурганджа. В Пекине жило тридцать тысяч аланов, которых привел Мунке и которые служили в императорской гвардии...
Как это делал мир? Полководцев, министров, наместников любого
происхождения монголы отправляли за тысячи километров от родных
стран. В Китае оказался сирийский христианин Иса, занимавший при
дворе высокие должности, в том числе главы астрономического бюро
и посла. На Ближнем Востоке — христиане-онгуты, родившиеся не-
далеко от Пекина, из которых один, Раббан Саума, стал послом в Ев-
ропе, а другой, Map Ябалаха III, в 1281 г. достиг поста несторианского
патриарха. Авантюр было без числа, и в текстах иногда всплывают
имена некоторых их участников или хотя бы упоминания о них: тата-
рина, который фигурирует в счетах Филиппа Красивого как поставщик
шлемов; Баргатена из Меца, восемь лет служившего телохранителем
великого хана; Давида из Эшби, который выехал в Иран в качестве
посла и оставался там с 1260 по 1274 г.; Пьонно Перричоло Бофети,
доверенного лица трех суверенов Ирана подряд; франкских арбалетчи-
ков, воевавших в Герате, которых упоминает Симон Сен-Кантенский.
Конечно, это лишь отдельные примеры из перечня, который мог бы
занять целые страницы. Значительное место в нем занимают купцы,
странствовавшие по Азии либо открывавшие тут и там фактории, при-
чем иные стали знаменитыми, как семья Поло, один из членов которой,
Марко, невероятно прославился, когда рассказал о своем путешествии
в Китай и пребывании там (1275-1291), другие остались неизвестными.
Упоминаются, опять-таки если привести всего несколько примеров,
за 1326 г. — маленькая генуэзская колония в Зайтуне (Цюаньчжоу),
за 1264 г. — еще одна, итальянская, в Тебризе, за 1365 г. — восстанов-
ление синагоги в Кайфэне и настоящее заселение «арабами» Кинсая
(Ханчжоу), хотя известно, что последние с давних пор были повсюду.
Ездили послы и католические миссионеры — впрочем, часто это
были одни и те же люди. В 1245 г. папство, желая получить сведения о
монголах, отправило три или четыре (точно неизвестно) миссии франци-
сканцев и доминиканцев, которые со времен основания своих орденов
служили папам агентами и успешно внедрились на Ближнем Востоке.
Та, которую возглавлял Андре из Лонжюмо, в первый раз достигла Те-
бриза, во второй, в 1249-1250 гг. — сердца Азии и, возможно, доехала
даже до Монголии; миссия Асцелина Кремонского, историком которой
был Симон Сен-Кантенский, несомненно, добралась только до Кавказа.
Иоанн де Плано Карпини проник в самое сердце Монголии, и ему по-
счастливилось присутствовать при восшествии на престол великого
хана Гуюка (24 августа 1246 г.). Он написал ценную «Историю монго-
лов». Однако величайшим из этих послов был Гильом де Рубрук, отправ-
ленный Людовиком Святым с более или менее официальной миссией,
человек яркий, чей рассказ о путешествии (1253-1255) стал одним из
великих литературных произведений средневековья.
Позже ездили и другие, и большинство из них составляли далеко не латиняне. Иоанн де Плано Карпини видел при дворе Гуюка около четырех тысяч послов. На все дипломатические миссии Азия отправляла ответные. Если в этих группах и имелись монголы, если одну из них, посетившую Константинополь, Геную, Рим, Париж, Аквитанию (для встречи с английским королем), возглавлял онгут Раббан Саума, то все-таки в христианские Державы она предпочитала посылать восточных христиан, таких, как Айбег и Сергис, которые были в Лионе в 1248 г., как Давид и Марк, побывавшие на Кипре у Людовика IX в 1248-1249 г., и даже западных христиан, поступивших к монголам на службу, как Иоанн и Иаков Васили, присутствовавшие на Лионском соборе (1277). Так, одним из самых
активных дипломатов был генуэзец Бускарель, неоднократно ездивший
в посольства с 1274 по 1302 г., иногда в обществе монголов, например,
274 Жан-Поль Ру. История Ирана и иранцев в 1281 г. — Чагана и Курджи. Отправлялись и переводились письма, персидский текст (письмо Гуюка папе, 1246, Ватиканские архивы) или латинский перевод (письмо Аргуна Гонорию IV, 1285, Ватиканские архивы) которых сохранился. Переписка длилась десятилетиями, как минимум до 1305 г. (письмо Олджайту Филиппу Красивому, Национальные архивы). Самые ранние из этих посланий были высокомерными, требовали, чтобы латиняне покорились монголам или хотя бы признали их притязания на мировое господство. Позже они стали более скромными, дружескими, просительными. Ведь татарам пришлось признать свои поражения в Сирии, и теперь они рассчитывали овладеть ею только за счет совместных действий с франками.
Самыми многочисленными из путешественников были миссионеры.
Более всех на Ближнем Востоке прославился Рикольдо де Монтекроче,
присутствие которого в Тебризе отмечено еще в 1288 г., человек из-
лишне резкий и сумевший спасти себе жизнь только благодаря паниче-
скому и немного постыдному бегству. Наиболее преданными, наиболее
постоянными, возможно, были архиепископы Султании и их викарные
епископы: Франкон Перузский, который первым получил сан архиепи-
скопа столицы ильханов, введенный в 1318 г., оставался на этом посту
до 1322 г. и был сменен Иоанном из Кора или Кори (1322-1332), и даже
Фома Манказоль, для которого папа создал в 1329 г. епископство в Са-
марканде, который приступил к своим обязанностям только в 1333 г.
и, непонятно почему, в 1342 г. вернулся. Другие направлялись в Золо-
тую Орду, в Чагатайское ханство, где в 1339 г. во время вспышки наси-
лия в Алмалыке погибло шесть монахов и несколько мирян, и в Китай,
где находилась резиденция великого хана, от которого постоянно ждали
обращения в христианство — часто даже говорили, что оно неминуемо,
что оно уже произошло. Кого только не видели на Дальнем Востоке,
на который так рассчитывали! Здесь были Иоанн из Монтекорвино,
один из выдающихся людей своего века, прибывший в 1292 или 1294 г.,
архиепископ Пекинский в 1311 г., умерший здесь около 1330 г.; Андрей
Перузский, Джерардо Альбуини и Перегрино из Кастелло, все прибыв-
шие в 1311 г.; Джованни Мариньоли, архиепископ Пекинский с 1342 по
1346 г.; блаженный Одорик из Порденоне, пробывший в Китае три года,
с 1325 по 1328 г., первый европеец, посетивший Лхасу, пересекший
Иран из конца в конец, от Султании до Персидского залива.
Грамотные или неграмотные, просвещенные или невежественные,
простые или могущественные, все эти люди, побывавшие в Азии, зна-
чительно способствовали знакомству с ней, даже если присочинили
столько же mirabilia [чудес {лат.)}, сколько пересказали реальных
фактов. Они учили мечтать. Они стали вдохновителями великих пу-
тешествий последующих веков, в которых мореплаватели открыли
Америку и обогнули мыс Доброй Надежды. И это не самое маловажное
следствие создания Монгольской империи. Ее стремление установить
всеобщий мир путем гигантской резни потерпело крах. Зато ей удалось
установить связь между разными цивилизациями мира — и во многом
благодаря Ирану!
Жан-Поль Ру. История Ирана и иранцев / Пер. с франц. Некрасов М. Ю. СПб., ЕВРАЗИЯ, 2015. С. 271-275.
Миниатюра: 1.Абага (на коне), перед ним Аргун с маленьким Газаном на руках
2. Газан-хан на коне
3. Хулагу и его армия.
